как живут президенты

[Artemius]

Развлечения Бориса Ельцина: утренняя стопка водки и охота на домашних животных
© "Совершенно секретно", июль 2000, "С ельцинским размахом"

Лариса Кислинская
http://www.compromat.ru/page_15173.htm


«Пока мы живем так бедно и убого, я не могу есть осетрину и заедать ее черной икрой, не могу мчать на машине, минуя светофоры и шарахающиеся автомобили, не могу глотать суперлекарства, зная, что у соседки нет аспирина для ребенка. Потому что стыдно» – так в 1990 году в исполнении Валентина Юмашева в книге Бориса Ельцина «Исповедь на заданную тему» звучало его жизненное кредо.

Для многих, очарованных ранним Ельциным, миф о его «сверхскромности» развеяли еще задолго до выборов президента России в 1996 году. Термин «Семья» (в смысле мафия) ввел в оборот Александр Коржаков, бывший начальник Службы безопасности президента, ныне депутат Государственной думы, заместитель председателя Комитета по обороне.

Об особенностях характера, привычках, стиле работы и отдыха первого президента России едва ли кто-либо знает больше этого человека.

Все начиналось с волейбола
«За годы службы мне приходилось охранять не только Бориса Николаевича, но и Леонида Ильича Брежнева, и Юрия Владимировича Андропова, в том числе на отдыхе. Слава Богу, с Горбачевым в Форос не ездил – так начал свой рассказ Александр Коржаков. – Если в самом начале отпуск у шефа был один раз в год, то потом он стал его делить. Позже отдыхал в год по два-три раза, а то и побольше. У членов Политбюро, с которого Борис Николаевич начинал, отпуск длился по два месяца (кому за 70 лет) и 45 дней (если до 70).

Борис Николаевич переехал в Москву в 1985 году. Уже в конце декабря его назначили первым секретарем горкома партии. Вот тогда мы и познакомились: он собирался проводить радикальные реформы, и охранять его решили усиленно. Тогда, работая в МГК, Ельцин прекрасно выдерживал забитый до предела распорядок дня.

В свободное время любил попариться в бане, иногда катался на лыжах. В Москве начальник охраны Бориса Николаевича Юрий Федорович Кожухов приучил его иногда ездить в спорткомплекс на Ленинские горы, куда ни престарелые члены Политбюро, ни более молодые кандидаты не заглядывали. Там Борис Николаевич брал первые уроки тенниса, правда, инструкторы попадались не очень профессиональные.

Ближе с семьей шефа я познакомился в мае 1986 года (он всегда отдыхал в этом месяце по три-четыре недели) в Пицунде на госдаче.

Шеф часто рассказывал, что был мастером спорта по волейболу (документальных свидетельств, правда, тому не показывал). И ему хотелось во время отдыха поиграть с достойным противником. Татьяна тоже увлекалась волейболом, а я в то время неплохо играл. В Пицунде мы устраивали настоящие баталии. Как только приехали, Борис Николаевич объявил: в пять часов сбор. Собрались все: охрана, дежурные, повара, садовники. Играли против местной команды – чемпиона Пицунды. И выиграли. Увидев, как я играю, шеф взял меня в свою команду – проигрывать он терпеть не мог. Иначе настроение надолго портилось. В теннис тоже обязан был выигрывать.

Ездили там на рыбалку. Купались. Нельзя сказать, чтобы он любил море. Для Бориса Николаевича главное – окунуться. И чем вода холоднее, тем лучше. Плавал всегда недалеко – метров 30–40 от берега.

Условия на всех госдачах были прекрасные. Много спален, кинозал, открытый бассейн, спортивные сооружения, биллиардная. Биллиард Борис Николаевич обожал. Он же стал моим первым учителем. Естественно, играл лучше меня. Позже, когда нужно было выиграть, я выигрывал. По полночи не спал – тренировался, чтобы выиграть.

Всего мы с Борисом Николаевичем за 10 лет вместе «отдыхали» раз 50, – рассказывает Коржаков. – День начинался с завтрака, потом доклад первого помощника Виктора Илюшина, затем загар на пирсе. Любил на отдыхе читать детективы, в основном иностранные. Серьезных книг у него я никогда не видел.

Впрочем, Хазанов как-то подарил ему томик произведений какого-то классика, весьма специфический: с виду обычная книга, а внутри – полая, там была спрятана бутылка водки.

Через день мы играли в теннис. Вдвоем. Пока в его жизни не появился Шамиль Тарпищев. Когда Борис Николаевич отдыхал в Прибалтике, Шамиль пригласил его принять участие в Юрмальском турнире по теннису в качестве почетного гостя. Шел 88-й год, и Ельцин тогда уже находился в опале. Шеф оценил мужественный жест Шамиля и ходил на турнир ежедневно. Позже в 1991-м мы в Юрмале опять встретили Тарпищева. Борис Николаевич начал играть с Шамилем в паре. Появился тогда в нашей компании юморист Михаил Задорнов, он хорошо играл и очень смешно падал – шефа его шутовские пируэты забавляли. Играл с нами и дипломат Нейланд (потом он стал министром иностранных дел Латвии). С тех пор шеф полюбил играть в теннис именно в паре. Особенно с Тарпищевым. Выиграть у того практически невозможно. Вообще как волейболист он любил коллективный труд в спорте.

Но не дай Бог выиграть у него! Правда, когда я хотел опять-таки наказать шефа, то подавал на Бориса Николаевича, а не на Шамиля, тот все продувал.

Карты шеф терпеть не мог. Шашки и шахматы терпеть не мог. В домино никогда не играл. Мне приходилось охранять в Пицунде Леонида Ильича. Вот там играли в домино упоенно, часов до двух ночи.

Сначала в Прибалтике шеф отдыхал в санатории ЦК КПСС, потом Анатолий Горбунов, первый секретарь ЦК Компартии Латвии, дал ему госдачу. Было это в 1991 году, накануне отделения Латвии от России. Естественно, эту госдачу отобрали. Когда СССР не стало, отобрали и дачу в Крыму – отдых там считался самым хорошим. Хотя, говорят, в Форосе дача не слишком уютная – отделана шикарно, все по высшему разряду, как на Западе, а растительность вокруг бедная, хотя на всех окрестных госдачах – оазисы.

Глава Абхазии Владислав Ардзинба и глава Аджарии Аслан Абашидзе просто умоляли нас забрать госдачи и санатории в их республиках. Но все это уже принадлежало Грузии. На южном направлении осталась лишь госдача в Сочи – известный «Бочаров ручей». Еще на юге была шикарнейшая госдача в Кисловодске, но ее после смуты 91-го потихоньку прибрал к рукам арабский бизнесмен Аль-Халеди. Дал хорошие деньги, и была госдача федеральной собственностью, а стала его вместе с 20 гектарами земли. Потом ее отобрали и у араба: вернули государству.

Так оказалось, что, кроме Сочи, никаких госдач на юге не осталось. Дважды шеф отдыхал в санатории «Красные камни», но потом, после проблем со здоровьем, Борису Николаевичу юг строго-настрого запретили – никакого солнца, только средняя полоса. Подготовили прекрасную госдачу в Карелии – «Шуйскую Чупу». Природа волшебная.

Но в общей сложности провели мы в Карелии дня три, хотя иногда шеф туда собирался, и в окрестных лесах и болотах тут же при помощи специального реактива уничтожали всех кровососущих. Весь основной затяжной отдых проходил в Подмосковье.

После тенниса – обязательно банька. Баню шеф очень уважал, и русскую, и сауну. Как париться в сауне, меня еще Мауно Койвисто научил: нужно обязательно поддавать не на камни, а на стены.

Где-то прочитал, что шефа парил Виктор Баранников, бывший тогда министром госбезопасности, но было это всего один раз. Веничком работал в основном я. Борис Николаевич в этом плане деликатный: всегда предлагал поменяться местами. Я отказывался. Но спину раза три он под душем мне тер. Подставлял ему свою спину.

До и после баньки – по пивку. Раньше пили, какое было. Когда появилось хорошее, начали пить хорошее. Без водочки тоже не обходилось».

Охота по-завидовски
Когда М.С.Горбачев, смещенный в конце 1991-го с поста президента СССР, съехал с госдачи в Барвихе-4, «по наследству» она перешла к новому президенту «новой» страны. Место Борису Николаевичу сразу понравилось. Более шестидесяти гектаров огороженной территории, за забором предусмотрено все: специальный отвод Москвы-реки с плотиной и прудом, где рыба ловится на голый крючок, просто сама выпрыгивает навстречу рыболовам; детские площадки, сады, вольер для собак. Здесь же – теннисный корт и тренажерный зал.

Но когда Ельцин посетил Старое Огарево, где Горбачев построил представительскую дачу (загородная резиденция Михаила Сергеевича располагалась в Ново-Огареве), Борису Николаевичу захотелось именно туда. Там, правда, не было ни детских площадок, ни теннисного корта, да и баня маловата. Тем не менее в соответствии с Указом президента России Барвиха-4 была объявлена резиденцией для высоких иностранных гостей, прибывающих в гости к самому, а Старое Огарево – напротив – объявлялось его личной резиденцией. «Но семья отказалась туда перезжать, об указе забыли и, кажется, даже не отменили», – говорит Александр Васильевич.

В 2000 году, после прощания с электоратом, семья освободила казенную дачу «Горки-9» и снова переехала в Барвиху-4, но уже отремонтированную по эскизам, утвержденным Татьяной Борисовной, ныне Юмашевой.

Александр Васильевич рассказывает, что строители, занимавшиеся ремонтом этой дачи, чуть ли не со слезами на глазах сбивали отбойными молотками прекрасную отделку из итальянского мрамора, который когда-то подбирала Раиса Максимовна, чтобы заменить ее дешевой лепниной, хотя архитектор и руководитель строительства получили от М.С.Горбачева по ордену Ленина.

Но больше всего Ельцин полюбил Завидово. Мог там бывать и день-два, а то и неделю, а порой и месяц. Инфаркты все там случались. Завидово считается самым большим и богатым охотничьим хозяйством России (территория 120 кв.километров). Расположено оно в Тверской области, недалеко от Москвы. На охоту туда ездил еще Ворошилов. При Владимире Фертикове – новом директоре хозяйства, которое, согласно Указу Б.Н.Ельцина, было преобразовано в национальный парк с соответствующим статусом и отдельным пунктом в госбюджете, Завидово расцвело. Сейчас здесь живет огромное поголовье оленей, маралов, кабанов, лис, зайцев. Правда, в этом национальном парке нет туристов. Там в 90-е хозяйствовал один лишь главный охотник и жила его свита. Безусловно, к главному охотнику приезжали гости. В Завидове побывали Гельмут Коль, Брайан Малруни, Мауно Койвисто.

«Охота – главная страсть шефа, – говорит Коржаков. – Борис Николаевич себе поставил цель убивать в день не меньше тридцати оленей, лосей, маралов, кабанов. Ходили на охоту трижды в день (утром, днем, ночью). За один выход шеф как-то убил девять лосей – расстрелял все стадо, в том числе совсем маленьких.

По лесопарку проходит целая сеть асфальтовых дорожек. Ездили мы на машинах, с люком. Можно стрелять из люка или из окна. Не нужно быть ворошиловским стрелком, чтобы при помощи цейсовской оптики попасть в прикормленных животных. Если стрелял я, то старался попасть животному в лоб или шею. Борис Николаевич стрелял всегда в сердце, потому треть туш приходилось выбрасывать или отдавать собакам.

Если ходили на охоту не на млекопитающих, а на пернатых, то Борис Николаевич убивал не менее 100 уток. Такая вот норма.

С Завидовским хозяйством связан один забавный случай – из серии гастрономических чудес. Едем мы как-то в Кремль, а Борис Николаевич мне и говорит: «Александр Васильевич, а что там Фертиков делает? У нас дома уже совершенно нечего есть: жена по утрам только кашу мне дает, уверяет, что все погреба пустые – из Завидова ничего не поступает».

Я удивился, ведь оттуда каждый день приходила машина. Кроме свежей дичи, везли свежайшее молоко от своих коров (финская ценная порода – была подарена еще Л.И.Брежневу Урхо Калево Кекконеном), молочные продукты, копчености, домашнюю колбасу, зелень, форель, щуку, карпа. Срочно поехал на дачу в Барвиху смотреть «закрома Родины». Выговариваю коменданту, тот удивляется и ведет меня в «подполье», где я никогда не был. Огромное помещение под 100 метров, все увешано десятками туш, окороков. Комендант подтвердил – машина из Завидова приезжает каждый день.

Я говорю шефу – вас кто-то ввел в заблуждение: в подполе яблоку негде упасть, может, жена просто хочет, чтобы вы похудели. Тот отвечает: «Ну ладно. Но они мороженые, панима-а-шь, наверное. Заменить, что ли, надо».

«Дима, ланч!»
Теперь об икре и осетрине. Вначале Борис Николаевич в еде был неприхотлив. Неприхотливость сохранилась в последнее время лишь в подборе закусок для «тревожного чемоданчика» – в нем лежали дежурная бутылка сначала коньяка, потом водки и немудреный набор: яблоко, апельсин, бутерброды с колбасой, минералка. Весь кайф заключался в том, что содержимое бутылки выпивалось в разных местах по дороге в Кремль: тогда еще Рублевка не была так густо застроена и можно было гульнуть на «обочине». Та же картина повторялась, когда засветло ехали обратно на дачу. Главное, менять места, тогда и закуска кажется разнообразной. Содержимое чемоданчика водитель каждый раз обновлял.

В Завидове повар Дмитрий Самарин начал баловать Бориса Николаевича. «Помню, готовил то почки заячьи, то уши говяжьи, то любимое блюдо, – рассказывает Коржаков, – лосиную губу. Нужно целого лося убить, чтобы приготовить такой изыск. Я как-то пробовал: холодец и холодец. Смущало также, что до конца опалить глубоко вросшие лосиные колючки с губы невозможно.

Но самое деликатесное блюдо из меню Самарина – это ножки молодых поросят, приготовленные во фритюрнице. Очень дорогое блюдо. Любимыми из прошлых еще времен по-прежнему оставались пельмени из свежайшего мяса нескольких видов: олень, кабанчик, лось.

С утра Борис Николаевич обычно скромно завтракал кашей, чаще овсяной. Когда приезжал на работу, вызывал Самарина: «Дима, ланч!» Ланч состоял из запотевшей стопки водки, баночки икры, в которой он вяло ковырялся, глазуньи из двух яиц и черного хлеба с обрезанной корочкой, которую он крошил в яичницу.

Примерно такая же картина повторялась на отдыхе. Там за столом командовала Наина Иосифовна, поэтому винное меню было побогаче, всегда ставили хорошие легкие напитки. Вина шефу дарили постоянно. Иногда к столу приглашали меня и первого помощника Виктора Илюшина», – рассказывает генерал.

«Каждый выходной вечером кино. Во время отпуска смотрит чаще. Обязательно в кинозале с киномехаником. В советские времена смотрел то, что народу запрещалось. Сейчас только американские боевики. Минут через 5 начинает храпеть. Мы делаем потише – тут же просыпается. Я тоже привык и стал спать – времени для сна на «отдыхе» с президентом не хватало.

Наши картины никогда не смотрел. Как-то уговорил его посмотреть «Белое солнце пустыни». Понравилось. Я говорю: а ведь съемочная группа так ничем и не награждена. Вскоре всех, включая исполнителя главной роли красноармейца Сухова – замечательного артиста Анатолия Кузнецова, наградили Государственной премией России...»

Невольно вспомнила аналогичную историю из жизни Л.И.Брежнева. Александр Бовин рассказывал, как именно он привез генсеку фильм «Белорусский вокзал», который Госкино положило в «стол». Леониду Ильичу картина понравилась – он даже расплакался. Фильм вышел на экраны. А сериал «Семнадцать мгновений весны» понравился Леониду Ильичу настолько, что он просил найти Исаева-Штирлица и обязательно дать ему Героя Советского Союза. Думал, что это реальное лицо...

«Когда я увидел загородную резиденцию Джорджа Буша-старшего Кэмп-Дэвид, был потрясен, – вспоминает Коржаков. – Рассчитывал увидеть роскошный особняк с царской обстановкой, а все домики будто из фанеры, совершенно одинаковые, скромные. Питание в Кэмп-Дэвиде, где расположен не только дом президента США, но и других высших чиновников, общественное, что-то вроде санаторного. Все достойно, но очень просто. Вот тогда я подумал, что не одно поколение россиян должно вырасти в достатке, чтобы первые лица государства жили именно так...»